ТЕОРИЯ АДВОКАТУРЫ :: Часть восьмая. КАНОН АДВОКАТУРЫ, ИЛИ АДВОКАТСКАЯ ПРАКСИОЛОГИЯ. Глава 4. КОРПОРАТИВНЫЙ КАНОН АДВОКАТУРЫ

Приложение к журналу “Вопросы адвокатуры”

Возникновение феномена адвоката и адвокатуры как общественного явления не случайно. Подобно всем человеческим институтам, призванным к удовлетворению определенных людских потребностей, адвокатура является механизмом, орудием для выполнения определенной работы.

Исходя из данности, что работа права есть борьба, а поддержание правового порядка обществом есть не что иное, как непрерывное противостояние беззаконию, должны существовать специальные работники права, чья главная обязанность — защита права частных лиц в интересах всего общества.

Но на страже правопорядка стоят, прежде всего, государственные институты — прокуратура, подразделения правоохраны, суды. Чем же вызвана необходимость еще одного, негосударственного, института правозащиты? Каковы идеи его насущной необходимости?

Основу существования человека как организма общественного, составляют телесное здоровье, свобода и собственность, душевное спокойствие. При утрате каждого из перечисленных благ человек испытывает страдания (душевные, а часто и физические). Страдания, как установил Шопенгауэр, положительны, то есть наличие страдания ощущается при его непосредственном воздействии (104). Добиваться восстановления утраченного приходится путем преодоления препятствий, то есть путем борьбы. Восстановление утраченного жизнеобразующего блага происходит в вооруженной борьбе — за Отечество, свободу и независимость его граждан, или в борьбе невооруженной, какова борьба с телесными и душевными недугами, а также борьба за право.

Посягательства на правовой порядок происходят повсеместно и постоянно, и не всегда со стороны отдельных индивидуумов. Однако непрерывная работа права — это не только задача государственной власти, но и всего общества в целом, а защита права есть обязанность перед обществом.

Система разделения труда в обществе создает специальные группы людей, предназначение которых — борьба за соответствующее жизненное благо.

Общество ведет борьбу разного рода. Прежде всего, под этой борьбой понимается борьба за свободу и независимость людей, неприкосновенность территории их проживания, устоев и обычаев их жизни. То есть речь идет о защите Отечества. Для этого общество посредством государственных институтов и учреждений образует армию, прямая обязанность которой — вооруженная борьба за все народные ценности. Исходя из сущности вооруженной борьбы мужество ее борцов предполагается изначально, есть conditio sine qua non.

Борьба за право есть борьба невооруженная. Однако отсутствие кровопролития не означает, что борьба эта легка и приятна. Вооруженная борьба за Отечество захватывает всё или почти всё население страны, все подвергаются тяготам и лишениям военного времени. Попрание же права оказывает воздействие на единичных представителей общества, либо на небольшие его группы. Остальные члены общества находятся вроде бы в стороне от этой борьбы. Но это только кажущаяся отстраненность. На самом деле борьба с беззаконием непосредственно затрагивает интересы всего общества в целом в не меньшей степени, чем борьба с вооруженным врагом. Только вести эту борьбу люди вынуждены поодиночке и не на полях сражений под шум битвы, барабанный бой и звуки труб и победных фанфар, а в тиши кабинетов и залов судебных заседаний. Враг невидим, но коварен и смертельно опасен. Потому что наглое беззаконие, попрание права, затрагивает не только интересы данной личности, но интересы всего общества в целом.

Но вести борьбу в одиночку, иногда не только против отдельных индивидов, но и против предубежденной толпы, человеку значительно трудней, чем на войне. В праве человек защищает условие своего морального бытия. Отстаивание права есть долг морального самосохранения. Но не то, что вести, а и решиться иногда на такую борьбу бывает очень сложно. Как правило, произвол и беззаконие исходят чаще всего от тех, кто призван защищать закон, а это облеченные специальными полномочиями, часто вооруженные, государственные учреждения. Иногда это могущественные представители власти либо безликие и бездушные бюрократические образования. Решиться отстаивать свое право в борьбе с ними — акт высокого гражданского мужества.

Поэтому рядом с обиженным должен встать человек, который примет на себя бремя ведения этой борьбы, окажет необходимую помощь дельным советом и добрым словом. На таком борце лежит двойное бремя: бремя защиты конкретного индивида и бремя защиты интересов всего общества.

Сословием, призванным к борьбе за право, является адвокатура.

Борьба за право, равно как и любая другая деятельность, которая может быть охарактеризована как борьба, должна строиться на нескольких (немногочисленных) простых и ясных принципах, объединенных единой направленностью и взаимозависимостью, носящих характер непререкаемый и неизменный.

Первый принцип корпоративного канона адвокатуры — принцип доверия.

Для защиты своих правовых интересов государство создает специальные институты — прокуратуру, суд, военизированные подразделения правоохраны. Они строятся на принципах иерархической подчиненности, зависимости от администрации вплоть до высших лиц государства. Но для защиты интереса отдельного члена обществу необходим институт, не входящий в какую-либо бюрократическую иерархию и соответственно не имеющий над собой понукающего чиновника. Институт, члены которого могли бы противопоставить свою волю к справедливости не только силе бюрократического подавления, но даже силе общественного мнения (в том числе в его высшем проявлении — народном безмолвии).

Практика повседневной жизни показывает, что, несмотря на могучую государственную охрану, оборону права, произвол все же имеет место. Это всегда служит верным признаком того, что те, кто был призван защищать закон, не стояли на высоте своей обязанности. Часто оказывается, что это именно они своими прямыми действиями способствовали торжеству беззакония.

У людей, владеющих силой власти, появляется великий соблазн использовать власть силы к своей личной выгоде. Но поскольку количество благ в природе ограничено, то может произойти только их перераспределение, то есть личная выгода одних может быть получена только за счет ущемления прав и интересов других людей. Фундаментальный закон Ломоносова распространяет свое действие и на социальные явления: все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимается, столько присовокупляется к другому.

Государственные институты в своем идеальном проявлении несут в себе безусловную идею всеобщей пользы. Однако воплощением этой идеи, ее антропологическим выражением является слой бюрократов. Поэтому именно с ними приходится иметь дело лицу, нуждающемуся в борьбе за свое право. Обычно лицо, чье право нарушает мелкий бюрократ, обращается за защитой к бюрократу рангом повыше (это называется синдромом «падения на колени»). Затем еще выше, затем еще.

Рано или поздно приходит понимание того, что бюрократ живет не ради интересов личности, а исключительно ради интереса бюрократической иерархии. В этом контексте признание высшим бюрократом неправоты низшего есть подрыв бюрократических устоев. На это они не пойдут никогда.

Основная функция бюрократа — запрещать. Поэтому бюрократическое существование не бывает безразличным: помочь они не могут ничему, но очень многое могут испортить (105). Отсюда абсолютное недоверие населения к бюрократам всякого вида, рода и племени. Насущную потребность народа в искусстве добра и справедливости бюрократы, в силу своей природы, удовлетворить не в состоянии.

Три главнейших интереса человека, служащих самой жизни — ее рождению (интерес, обеспечиваемый врачами), поддержанию (интерес, основанный на свободе и собственности — епархия юристов) и продлению в лучшем мире (религия и священнослужители), неразрывно связаны с необходимостью акта веры. Тот, кому люди поверяют свои жизненные интересы, должен быть достоин их доверия.

Данному врачу мы верим, потому что знаем его как добросовестного человека, вникающего в проблемы данного пациента, сопереживающего и облегчающего его страдания и боль. Поэтому делаем выбор — именно этот врач. Мы верим данному священнику, потому что он внимателен и чуток к нашим душевным переживаниям. Также и адвокат. Мы знаем, что именно он вникнет в нашу проблему и начнет решать ее с присущей только ему активностью и изобретательностью.

Право осуществляется через борьбу. Борьбу, в которой против бюрократа выходит тот, чьи интересы не совпадают с интересами чиновников. И кто не подчинится никаким указаниям никаких бюрократов. Такое возможно только и единственно в том случае, если этот заступник не будет входить ни в какую бюрократическую структуру государственного аппарата.

Таким сословием является сословие адвокатов. За этими людьми, за членами этой корпорации стоят знания, полученные в результате длительной учебы и практической работы. Эти люди обособлены от правоохранительной системы во всех ее проявлениях, включая бюрократический аппарат. У этого сословия есть непримиримые противоречия с правоохранителями всех видов. Враг моего врага — мой друг. Именно адвокатское сословие ведет ежедневную борьбу за наши права. Поэтому мы верим им и идем к ним за советом и помощью.

Но доверив свою боль чужому человеку, мы хотим быть уверены в том, что он не разгласит наши тайны. Адвокат нужен согражданам для охранения и защиты их имущества и свободы. Чтобы достойно выполнить это предназначение, адвокатам необходимо, прежде всего, доверие нуждающегося в получении юридической помощи; а его не может быть там, где нет веры в святость тайны. От явившегося за советом к адвокату требуется полная откровенность и правдивое сообщение всех обстоятельств дела. Такая откровенность немыслима без уверенности в том, что все сообщенное адвокату останется известным только ему одному и ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не может быть разглашено.

Второй принцип корпоративного канона адвокатуры — независимость.

В вопросах независимости адвокаты также соотносятся с врачами и священниками, как и в других отраслях. За душу грешника отвечает не церковь — отвечает конкретный священнослужитель. Работа врача индивидуальна: за жизнь и здоровье пациента отвечает не больница и не министерство здравоохранения; их функции лишь в том, чтобы создать условия врачу для лечения больного. В вопросах лечения больного врач может советоваться с коллегами, но решение должен принять сам. Никто не вправе давать врачу указание как лечить больного и лечить ли его вообще. Врач лечить обязан, несмотря ни на что.

Так же и адвокат. Его независимость есть пристанище для гонимых, преследуемых, отвергаемых обществом. Но это пристанище существует в интересах всего общества, то есть, собственно говоря, каждого его отдельного члена. Независимость адвоката от институтов государства и даже гражданского общества есть гарантия и единственное условие функционирования правозащиты.

Правозащита появляется в результате нарушения агрегатного состояния среды, когда единая правовая общность расщепляется на множество взаимно конфликтующих частных прав. Тогда возникает необходимость устранения противоречия и восстановления правопорядка. Лучшим способом для этого является метод исследования — сопоставления правовых ипостасей друг с другом и с эталоном — правовой нормой. Но для конкретного носителя оспариваемого права это означает необходимость отстоять свое право в борьбе. Правовой эталон находится под защитой бюрократической иерархии, поэтому защита права не может быть доверена никому из членов этой структуры, иначе получится, что один бюрократ спорит с другим бюрократом. В такой ситуации даже нет спора, поскольку нет столкновения мнений равных по положению лиц. Поэтому будет происходить выяснение того, кто из бюрократов главнее, выяснение иерархического места каждого из них. Победит, безусловно, главнейший.

Такое положение вещей для общества недопустимо. Члену бюрократической иерархии необходимо противопоставить того, кто ни в какую иерархию не входит, следовательно, ничьих приказов выполнять не будет и может полностью сосредоточиться на частных правах конкретного лица.

Но адвокат обязан быть независимым не только по отношению к властям предержащим. Хотя адвокат ведет дело доверителя, помогает ему в борьбе за право, эта помощь не означает, что адвокат поступил в подчинение доверителю, что адвокат есть слепое орудие в его руках. Выработав и согласовав с доверителем правовую позицию (стратегию защиты), адвокат свободен в выборе тактики проведения защиты. В этом отношении он также независим от доверителя, как и от процессуальных оппонентов. При этом его главное правило — как и правило врача — не навреди.

Иное проявление принципа независимости по отношению к доверителю — не вступать с доверителем в денежные отношения коммерческого характера. Принимая на хранение деньги доверителей либо принимая на себя расходы по делу, адвокат дискредитирует свою независимость, поскольку недобросовестные люди могут заподозрить в этом корыстную заинтересованность. Исключение из этого правила может быть только одно — ведение дел по так называемому праву бедности.

Одна из важнейших гарантий независимости профессии выражается в сословной самоорганизации. Действительно, если право предоставления статуса адвоката предоставить бюрократам, то неизбежно возникает данность того, что бюрократ является над адвокатом начальником.

А начальник, имеющий право принимать, имеет право и увольнять. Отсюда следует, что адвокат несамостоятелен в своих поступках, а значит, поручить ему ведение серьезного дела, требующего борьбы с произволом бюрократов, невозможно, ибо в любой момент (как правило, самый острый) адвокату обязательно напомнят, от кого зависит его дальнейшая профессиональная деятельность (если такую «деятельность» можно назвать профессиональной).

Сословная самоорганизация означает, что только и исключительно само сословие определяет, кто достоин быть его членом, сколько всего адвокатов будет в корпорации (так называемое «право комплекта») и главное, при каких условиях и в каком порядке адвокат может быть лишен своего статуса. Пока адвокатура владеет правом сословной самоорганизации, независима она и ее адвокаты.

Независимость адвокатов должна быть не только от власть предержащих, но и от своего доверителя. Адвокат также не обязан следовать указаниям доверителя, как и командам бюрократа. Адвокат согласует с доверителем стратегию защиты, но свободен в тактике борьбы. Классическое выражение этого — возможность расхождения в позиции адвоката и его подзащитного — когда последний признает свою виновность, а адвокат убежден в обратном. Но обязанность защитника нисколько не изменяется, если он лично убедился в виновности подсудимого, и даже если бы последний, по особому доверию к нему, признался ему сам. В большей части случаев только вследствие незнания или лени защитник может решиться объявить, что он не находит средств к защите.

Независимость — великое право, которое общество дарует правозащитникам, и великая обязанность, которая на них налагается.

Третий принцип корпоративного канона адвокатуры — гражданское мужество.

Будучи обязанностью, независимость предписывает адвокату защищать всякое правое дело, не заботясь ни о личной выгоде, ни о могуществе противника (106).

Противопоставляя свою волю аппарату власти и принуждения, гневу толпы, требующей мщения, адвокат обязан проявить твердость и стойкость. Когда общество призывает к защите, адвокат не имеет права малодушно разбирать, нет ли какого-нибудь неудобства или какой-нибудь личной опасности, сопряженных с предложенным ему справедливым делом. Не думая о собственной безопасности, он должен спешить туда, куда зовет его долг общественного спасения. Он обязан всякий раз, когда его зовут. Как врач обязан помочь всякому больному, так и адвокат обязан помочь всякому алчущему правды и страждущему справедливости. Адвокат не имеет права рассчитывать, не подымутся ли против него могущественная неприязнь или недостойные нападки. Напротив, он должен исходить из презумпции того, что такие нападки будут обязательно. Адвокат обязан встретить их с мужеством человека, за которым стоит закон. Адвокатура создана не для наслаждения тех, кто в ней состоит, а для общественного служения — трудного, сурового и серьезного (107). Обращение доверителя — не просьба, а требование, от которого можно уклониться только в том случае, если очевидно, что его законная поддержка и спор по поводу его требования невозможны.

Адвокат в процессе одинок. Против же него выступает множество противников, не только судья, прокурор, адвокат другой стороны, но и весь мир. В этом отношении весьма интересно начало речи, сказанной Шарлем Лашо, в свое время светилом Парижской адвокатуры, в защиту Троппманна, совершившего убийство восьми человек. Преступление это взволновало и возмутило всю Францию. Троппманн обратился к Лашо, который и принял на себя его защиту. Когда общество узнало об этом, его негодование не знало предела. Стали кричать о скандале, говорить о прелюбодеях слова. Масса анонимных писем, полных угроз, была получена Лашо. Друзья, знакомые, все просили его оставить эту защиту, но Лашо остался тверд и непреклонен.

«Троппманн попросил меня, — начал Лашо, принять на себя его защиту; вот обязанность, которую предстоит мне исполнить... Те, которые говорят, что есть преступления, настолько гадкие, и преступники, настолько ужасные, что невозможно делать попыток просить для них ни малейшего снисхождения в применении наказаний, — ошибаются, смешивая в благородном негодовании своем правосудие с гневом и мщением. Они не понимают, что, возбужденные глубоким состраданием, жалостью к многочисленным жертвам, они требуют, таким образом, дозволения совершить социальное преступление, самое опасное из всех: приносить в жертву закон. Я понимаю иначе обязанности защиты. Законодатель пожелал, чтобы рядом с обвиняемым, каково бы ни было его преступление, стоял защитник, справедливая и честная речь которого остановила бы, если возможно, волнения толпы, столь же благородные, сколько и ужасные, ибо они могут задушить истину». (108)

Принцип гражданского мужества замечательно выразил другой французский адвокат: «Готовы и непоколебимы». Готовы для помощи несчастью и для исполнения долга; непоколебимы — отстаивая право. Кругом нас его нагло отрицают (109).

Прибавление. Само собой разумеется, что, приняв на себя проблемы и тайны доверителя, адвокат не может и не имеет права обещать ему сотворение чудес, в том числе чудес, произведенных в результате нарушения закона. Отсюда общеправовой принцип законности — также и принцип адвокатуры. Защищать закон можно только посредством самого закона. Правоохранители для защиты закона, в пределах их понимания данного закона, могут позволить себе вломиться в жилище или контору, учинить там погром, называемый «обыском», отобрать имущество и деньги и остаться при этом в полной уверенности, что их действия были вполне законны. Адвокаты такого позволить себе не могут. Их оружие — только закон и воля к его применению. Здесь уместна следующая аналогия: путь из одного места в другое ведет через дремучий лес. В лесу есть тропинки — узкие, извилистые, проложенные в нарушение всех правил геометрии о кратчайшем расстоянии между двумя точками. Число их ограничено. Но, следуя этим тропинкам, мы рано или поздно попадем в нужное место. И есть непроходимая чащоба. Свернув в нее, можно (предположительно) попасть кратчайшим путем к намеченной цели. Но чаще по ней можно лишь блуждать бесконечно, без всякой надежды выйти хоть к какой-нибудь цели. Закон и есть та путеводная тропинка, встав на которую мы рано или поздно, с трудностями, но все же придем к цели. И если по этой тропинке нас ведет проводник, хотя бы раз по ней уже прошедший или, по крайней мере, знающий, что ждать от таких тропинок, то есть надежда на спасение. Таким проводником и является адвокат. Поэтому он не имеет права, как бы ни был велик искус, свернуть с тропинки права и броситься в чащу беззакония. Именно этого и ждет от адвокатов общество.