ТЕОРИЯ АДВОКАТУРЫ

Приложение к журналу “Вопросы адвокатуры”

Часть первая
ФЕНОМЕНОЛОГИЯ АДВОКАТУРЫ

Глава вторая. ФЕНОМЕН СТРЯПЧЕГО

Под вывеской адвокатуры в обществе, где адвокатура как феномен не существует, бытуют корпорации совершенно иной природы. Ведь если адвокатуры как таковой нет, но некое сообщество под таким названием есть, значит, что-то существует, есть какая-то корпорация, являющаяся чем-то. Возникает вопрос о реальном месте, которое она занимает в общественных отношениях.

Трудности, во все времена сопровождающие мучительный процесс принятия законов об адвокатуре, не случайны. Они связаны с не-данностью реального предмета законодательного регулирования. Попросту непонятно, о чем закон. По сути, неизвестно даже, существует ли этот предмет. То, что существует, в частности, ныне под именем адвокатуры, едва ли обладает всеми существенными признаками таковой. Этот реальный феномен никак не укладывается в идеальные представления об адвокатуре, которыми желает руководствоваться законодатель. Законодатель, пишущий закон, который будет организовывать определенных людей, видит в этих людях одно, в то время как эти люди видят в самих себе нечто совершенно другое, а на самом деле и вовсе являются чем-то третьим. Беспристрастный анализ показывает, что как в былом, так и в современном российском обществе нет достаточных условий для существования адвокатуры в собственном смысле слова, нет и необходимости в ней. В таком случае о чем должен быть закон об адвокатуре, если самой адвокатуры нет? Об органе стряпчества? Об организованной псевдоправовой группировке лиц с юридическим образованием? О цехе иллюзионистов, создающих у иностранцев и соотечественников впечатление состязательности судебных процессов? И ведь нельзя же называть вещи своими именами — приходится маскировать подлинное положение дел в соответствии с общественной мифологией, да еще согласовывать мифы, имеющие хождение среди адвокатов, с мифами, распространенными среди правоохранников и просто обывателей, получивших депутатский мандат. Задача, требующая воистину филигранного владения софистическим искусством. Но где у нас нынче софисты такого уровня, которые, как в Древней Греции, могли бы с равной убедительностью использовать свое красноречие для одновременной защиты противоположных интересов? Ведь и софистов надо воспитывать — учить, взращивать, создавать соответствующую атмосферу. Софист — плод кризиса культуры и правосудия, но прежде же должны существовать сама культура и само правосудие, которые дожили до своего кризиса. Поэтому ситуации с законами об адвокатуре так долго казались и кажутся безвыходными. Кончается это самым грубым насилием над здравым смыслом — черное называется белым безо всяких поправок и оговорок, даже без видимости попыток скрыть смысл такой подмены: адвокатурой в законах называется некое сборище, организованное так, как это выгодно сильнейшему, и выполняющее ровно те функции, какие востребованы реальными общественными отношениями и дозволены власть имущими.

Что могут сделать в такой ситуации те, кто считает себя адвокатами? Они должны осознать, что их эгоистические интересы совпадают с корпоративными и общественными. С этой точки зрения ясно, что главная задача не в том, чтобы добиться каких-то льгот лично для себя, а в том, чтобы выхлопотать как можно более широкую автономию для всего адвокатского сословия. Ведь только в этом случае оно сможет оперативно реагировать на изменение общественных отношений, не вступая в конфликт с властями. И кто знает, быть может, когда-нибудь, эти общественные отношения вызовут к жизни настоящую адвокатуру.

В свое время присяжная адвокатура решительным образом вытеснила стряпчих из сферы отправления правосудия. Но образ и сущность стряпчего будут существовать в адвокатуре всегда, подобно вирусу, который начнет свою разрушительную деятельность, как только представится удобный случай.

Образу стряпчего, ходока по судам, свойственны не столько юридическое и общее невежество, сколько низкая правовая культура, неразборчивость в средствах и приемах при осуществлении своей работы. Главная особенность положения стряпчего состоит в том, что он не связан ни контролем со стороны профессиональной корпорации, ни самоконтролем в соблюдении профессиональных стандартов. Стряпчий принципиально неспособен состоять в сословии, его существо противоречит любой организованности и общественной солидарности.

При этом стряпчий вполне может иметь достаточные юридические познания. Такие люди, осознавая себя в качестве «квалифицированных юристов», могут взяться и за систематическое оказание юридических услуг, как это было в постперестроечный период. Однако стряпческие «кооперативы» были изначально обречены на неудачу, поскольку их создатели органически не способны к организованной профессиональной деятельности. Те же, кто участвовал в этом движении, но хотел все-таки соответствовать профессиональным стандартам, покинули стряпчество и действуют ныне в рядах адвокатских корпораций, причем играют там заметную роль, поскольку уже продемонстрировали волю противостоять внешней и внутренней энтропии.

Однако и в нынешних адвокатских корпорациях этот пассионарный элемент слишком слаб в сравнении с «серой массой», ибо рост адвокатуры в последнее десятилетие осуществлялся и за счет неразборчивого приема в ее состав немалого числа людей, зараженных вирусом стряпчества. Чтобы этот вирус не активизировался, необходимо срочно принимать решительные меры, в частности по остановке стремительного роста адвокатского цеха. В противном случае внутреннее разложение адвокатуры, угасание ее воли и дее¬способности не заставят себя ждать.

Наиболее действенным препятствием на пути стряпчих в адвокатуру должен стать вступительный экзамен, но не на знание студенческого курса права, а на знание и понимание правил адвокатской профессии. Даже блестящие познания в общих вопросах права, уже подтвержденные экзаменами в вузе, не дают основания полагать, что данный правовед соответствует призванию адвоката.

Надо, однако, отдавать себе отчет, что никакие меры не могут полностью прекратить проникновение вируса стряпчества в адвокатуру, и что этот вирус вообще неискореним, поскольку сидит в каждом адвокате (что проявляется, например, в боязни что-то менять в судебной системе; если какой-то адвокат добьется временного изменения, то лично ему это едва ли как-то поможет, но возымеет результат лишь в будущем; соответственно, лишь настоящий адвокат способен пожертвовать собственными конъюнктурными интересами ради совершенствования системы в целом и своих коллег). Поэтому сословие призвано постоянно с ним бороться, следить за чистотой своих рядов и поддерживать высокий уровень корпоративной требовательности. Стряпчих легко обнаружить по целому ряду характерных признаков. Например, если член сословия с легкостью идет на сотрудничество с государственной бюрократией и склонен использовать ее в качестве союзника в борьбе со своими коллегами, очевидно, что он принадлежит к стряпчим и подлежит немедленному удалению из адвокатуры. Другим, столь же характерным признаком является использование нечестных методов в ведении дел и в отношении с коллегами. Это немудрено, ведь, как правило, носителями стряпчества являются бывшие чиновники. Они и формируют соответствующий стандарт поведения.

Проникновение стряпчих в адвокатуру обусловлено исторической ситуацией, когда спрос на адвокатов растет гораздо быстрее, чем число профессионально подготовленных (в том числе в нравственном смысле) адвокатов. Эта проблема затронула многие другие институты, как, например, Церковь. Духовные семинарии не успевают готовить необходимое количество священнослужителей, поэтому заполнение мест в новых приходах проводится благодаря разного рода «курсам» краткосрочной подготовки, как это бывает с младшим офицерским составом во время войны. Такое решение кадровой проблемы, однако, крайне негативно сказывается как на качестве выполнения обязанностей, так и на атмосфере института в целом. Быстро можно научиться отправлять культ, но смысл, идею этого культа понять трудно. И служитель культа не способен будет передать прихожанам духовное назначение культа. В таких случаях Церковь, армия, профсоюзы постепенно теряют свое лицо, разменивая высокую миссию на преследование мелких сиюминутных выгод. Российская присяжная адвокатура установила, что на присяжном поверенном лежит, прежде всего, обязанность защищать честь, достоинство и привилегии того сословия, к которому он принадлежит; и совершенно невозможно и непозволительно для присяжного поверенного, обязанного служить делу правосудия, исполнять всякого рода частные заказы, низводя свою деятельность до степени ремесла (18).

По сути дела, современными стряпчими являются предприниматели в сфере «правовых услуг». Юристы-предприниматели учреждают коммерческие организации, содержанием деятельности которых является оказание услуг правового характера, а целью — получение прибыли от предоставления этих услуг. Адвокаты метко охарактеризовали коммерческие организации по оказанию правовых услуг как юридические фабрики (19). Соответственно, в таких фабриках услугу оказывает не определенный юрист, а организация вообще. Конечно, фактически работу выполняет какой-то юрист, но стороной в договоре с заказчиком выступает организация, в отличие от соглашения о юридической помощи, которую адвокат оказывает самостоятельно и индивидуально.

Лицо, нуждающееся в разрешении проблемы правового характера, может обратиться за помощью как к адвокату, так и в предприятие юристов-коммерсантов. Но в обоих случаях разрешение данной проблемы является юридической помощью, поскольку таковы ее базовые признаки — прежде всего, ситуация крайней необходимости. Просто стряпчие будут оказывать ее иначе, чем адвокаты, в первую очередь потому, что они не относятся к ней как к помощи. Их отношение, тем не менее, не меняет сути дела и не освобождает их деятельность от тех требований, которые вообще предъявляются к юридической помощи. Если, скажем, человек обратился со своей телесной болезнью не к врачу из государственной больницы, а к знахарю из коммерческого предприятия, правовая суть их отношений остается той же, и знахарь обязан подчиняться всем требованиям врачебной помощи, а если он их нарушает, то подлежит обычной в таких случаях ответственности. Как медицинская, так и юридическая помощь должна оцениваться по единым стандартам, независимо от того, что об этом думают те или иные деятели и как они дискредитируют свою профессию.